Во всех арабских странах, которые уже обрели независимость, к огням биваков туарегов прибавились огни нефтяных скважин. Белые сотрудничают с новыми властями, но, так, словно все это носит временный характер и ничто еще не получило окончательного решения. К взрывам мин и размеренной поступи верблюжьих караванов добавились караваны джипов и грузовиков-вездеходов, которые везут новых пионеров в недоступные ранее места. Однако эта технологическая революция не подкреплена общностью исторических и политических целей. Европейцы, ведя трудные изыскания и разведку нефти, упорно стремятся получить свою долю в эксплуатации природных богатств. Новые же власти согласны на продолжение изысканий европейцами, потому что сами эти страны пока их вести не в состоянии. Важные открытия геологов сулят нм неслыханное процветание. Поэтому в Алжире и особенно в Ливии, на юге Туниса и в Марокко интересы белых и местных жителей, хотя и не сливаются органически, все же временно совпадают. Ведь и те и другие преследуют одинаковые практические цели и понимают экономическое значение такого сотрудничества. Теперь в Сахаре таинственные знаки кочевых племен соседствуют с не менее таинственными надписями геологоразведочных групп; первые оставляют высеченные в скалах иероглифы, а вторые — белые столбики с устремленными ввысь стрелами-указателями. Загадочные сокращения (СН, РЕПАЛ, КРЕПК, КФПА, БРПМ) означают, что открыты залежи фосфора, железа, марганца, кобальта и, главное, нефти. Я уже упоминал об Эдийе. Там было добыто в 1962 году шесть миллионов тонн нефти, а в Хасси-Мессауде — свыше двенадцати миллионов тонн. А ведь это всего два района из множества, где была обнаружена нефть. Здесь найдены также натуральный газ и сотни других полезных ископаемых. Поистине этот нефтяной край может смело конкурировать со Средним Востоком.

Несколько лет назад любой туристский маршрут по Сахаре непременно включал в себя посещение оазисов, святых мест, лагерей кочевников и неизменные встречи с туарегами, пастухами народа тиббу, миссионерами и суданскими торговцами. Теперь столь же обязательным считается осмотр баз геологов-разведчиков и районов добычи нефти. И вам все чаще попадаются люди, которые с помощью науки и сложного оборудования вступают в борьбу с неприветливой природой.

Продолжая свое путешествие, мы отправились в один из лагерей разведчиков нефти. Нам было интересно познакомиться с их работой, и мы выбрали эрг на крайнем юге Туниса. Когда мы заговорили в джипе об этих поисках и полученных результатах с друзьями-тунисцами, они сразу помрачнели и нахмурились, словно наши вопросы были им неприятны.

Все дело в том, что в этом районе нефть до сих пор не найдена. Принадлежащая Тунису часть Сахары простирается на шестьсот километров. Примерно на той же широте в Ливии и западном Алжире под теми же песками были открыты самые богатые в Африке залежи нефти. А вот на территории Туниса ровным счетом ничего.

Но правительство Бургибы не хочет сдаваться. Желая продолжить разведку нефти в пустыне, оно предоставило концессии целому ряду компаний. Несколько стран ведут поиски нефти, и среди них Италия, представленная смешанным тунисско-итальянским обществом СИТЕП.

Мы решили своими глазами увидеть и запечатлеть на пленку жизнь одного из таких поисковых лагерей. Среди множества разведывательных групп наш выбор пал на самую дальнюю, затерянную в пустыне. Это был американский лагерь «Коронада».

Радио «Коронады» передало, что наша просьба удовлетворена, и лагерь изыскателей будет рад принять нас.

Добравшись до крайней южной точки эрга, мы свернули с дороги и направились прямо к лагерю разведчиков нефти, расположенному в самом жарком районе шотта, этой соляной пустыни.

Из лагеря нас попросили сообщить по радио точное время нашего прибытия. В случае задержки лагерные джипы немедля отправились бы на поиски. Путешествие по шотту всегда таит непредвиденные опасности: машина может расколоть соляную корку и увязнуть в подкорковой грязи.

Был час дня, жара достигала, как мы потом узнали, шестидесяти градусов. Наша поездка длилась уже восемь часов. Наконец на горизонте — возникли сначала радиоантенна, а затем сверкающий алюминиевый рулотт [11], машина-мастерская.

Наш шофер прибавил скорость, и это возымело роковые последствия. Мотор устало чихнул и остановился. Мы с Лаурой обменялись молчаливым взглядом и, не сговариваясь, подумали одно и то же. Но для жалоб и вздохов времени не было: за несколько минут вынужденной остановки верх джипа до того раскалился, что нам казалось, будто это не машина, а доменная печь. Мы спрыгнули на песок и пешком бесславно добрались до лагеря, от которого нас отделяло всего два километра. Вызвать по радио аварийную машину мы постеснялись. «Да к тому же в эти часы весь лагерь спит, — объяснил нам шофер, — а отдых разведчиков нефти — это святая святых».