Борис Плоткин: "После партии со мной Цирик не спал всю ночь"

Поговорили с Борисом Плоткиным – мастером спорта, серебряным призером чемпионата Беларуси 1960 года по стоклеточным шашкам. Борис Михайлович давно проживает в Израиле, два месяца назад ему исполнилось 84 года.

– Расскажите, как вы начали заниматься шашками.

– Это случилось в конце 1952 года или в начале 1953-го, точно не помню. Вообще я хотел научиться играть в шахматы. Но когда пришел в Дворец пионеров, там как раз были занятия по шашкам, которые вел Израиль Бельский. И он мне сказал: “Шахматы в другое время проходят. Но раз уж ты пришел, поиграй в шашки”. А мне тогда казалось, что в шашки все умеют играть и что там учиться. Так я начал заниматься. Сильнейшими в кружке в то время были Геллер, Семенов, Клейнберг, Вашкевич, Дашкевич. Была очень сильная группа.

Тренировки во Дворце пионеров проходили два раза в неделю. Был блокнот, мы чертили таблицы и каждое занятие проводили блиц на 12-14 человек. Бельский упор делал на практику, хотя и дебюты показывал, конечно. Занимались долго, приходили во Дворец, когда нам и по 20 лет было. Когда было время, мы ходили. Люди в институте учились, но приходили. Там были вечера всякие, у нас был коллектив.

Помню, в декабре 1958 года в Дворце пионеров был большой новогодний вечер. Пришли шашисты, мои друзья из школы. Там проходила викторина, призом была большая красивая кукла. Нужно было отгадать ее имя. И один мой друг школьный угадал. Ее назвали по имени героини популярного тогда фильма “Калиновая роща”, по-моему, Марфа. Друг отдал куклу мне, а я подарил племяннице, которая только родилась.

– Что скажете о своем первом тренере?

– Об Израиле Самойловиче могу сказать только хорошее. Он был очень порядочным человеком. Бельский, кстати, был у меня дома в Израиле. Он тогда прилетал в гости к другу. И 10 июня 2000 года приехал ко мне. Я тогда не знал, что у него день рождения в этот день. Только потом узнал. К Бельскому я всегда заходил, когда приезжал в Минск, – в 2002 году, в 2005-м. Последний раз я был дома у него на 90-летие, в 2013 году.

– Что еще вспоминается из шашечной юности?

– В 1955 году я ходил смотреть на второй чемпионат СССР по стоклеткам, который проходил в Минске в Доме офицеров. Участники первенства давали сеансы одновременной игры на 20 досках, и я так слабо тогда еще играл, что даже не попадал в состав участников сеанса. Хотя в том же году в школе на уроке без шашек придумал концовку, она есть в “Антологии” Цукерника.

В январе 1956 года в Минске проходило командное первенство Беларуси среди школьников. Команда нашей школы отобралась туда, выиграв городской турнир. Состав у нас был интересный: мы с Витей Прияткиным, уже перворазрядники, и два мастера спорта. Только не по шашкам, а по стрельбе – Эдуард Ярош и Гайдукевич, они учились в одном классе с Витей. Ребята неплохо играли в шашки, мы их потренировали. Вот такая интересная команда стала лучшей в городе и призером республиканского первенства (улыбается).

Я очень поздно получил первый разряд, в 1955 году. А кандидатом быстро стал, в 1958 году. Cыграл в двух чемпионатах Беларуси, в русские и стоклетки, и мне присвоили кандидата в мастера. В русские я не проиграл ни одной партии, хоть играл тогда несильно. Не знаю, как так хорошо получилось сыграть. В итоге поделил 4-6 места с Вячеславом Полянским и Виктором Рыбаковым. В стоклетки я тоже очень прилично сыграл, с большим плюсом.

А в следующем году запретили играть сразу в два вида и нужно было определяться. Я выбрал стоклетки, и чемпионат республики 1958 года так и остался единственным по русским шашкам, в котором я сыграл. Но в 1959 году не сыграл и в стоклеточном чемпионате Беларуси, в который отобрался. Получилось так, что в то время, когда он проходил, в Москве было первенство СССР среди ВУЗов. И Юрий Третьяков, один из сильнейших белорусских шашистов того времени, попросил меня сыграть за их команду – Института механизации сельского хозяйства (я учился в строительном техникуме). Он мне сделал все документы, и я поехал в Москву.

Кстати, в то время я часто играл в шашки с известным шахматистом Исааком Болеславским. Клуб еще был на Круглой площади, это был 1957 год. Болеславский казался мне стариком, хотя ему тогда не было и 40 лет. Он подходил всегда почему-то именно ко мне и говорил: «Молодой человек, не сыграете ли вы со мной в шашки?» И сколько я с ним играл, несчитанное число партий, все время ничьи получались, по-моему. Никто не мог выиграть.

В конце 1959 года я был демонстратором на матче за звание чемпиона мира по стоклеткам между Исером Куперманом и голландцем ван Дейком. Пять партий этого матча проходили в Минске. Играли они в новом клубе, который в том году открыли на улице Бядули. Я тогда в техникуме учился (он был прямо напротив клуба) и проходил практику на радиозаводе. Там работал Макс Шавель, меня на пять дней отпустили. Помню, что первый ход сделала дочка Рокитницкого, ей было 13 лет. Из пяти минских партий Куперман выиграл четыре. На телевидении выходила хроника матча в новостях дня и мне говорили, что видели меня в ней.

– Уже в следующем году вы стали серебряным призером чемпионата Беларуси.

– Да, первенство проходило в январе 1960 года. И я набрал “плюс 9”. Можешь себе представить? Играли все сильнейшие, кроме Райхлина. Я выиграл у Семенова, Степанова. В ногу со мной шел Макс Шавель. Он вообще был сильнейшим стоклеточником в Союзе, не то что в республике. И случилась такая история. Леониду Рыбакову нужно было ехать в командировку, а я с ним должен был играть в последнем туре. И меня насильно заставили с ним сыграть заранее, хотя в кодексе написано, что партии последнего тура не переносятся. Конечно, не надо было соглашаться. Но я пацан был, 20 лет. И сыграли мы не в клубе, а у него дома в проходной комнате. Получилась ничья. В итоге с “плюс 9” я занял только второе место после Шавеля.

Это позволило поехать в марте в Ростов-на-Дону на полуфинал Союза. Сыграл не очень сильно, зато набрался опыта. В первом туре я играл с Цириком. Партия продолжалась часов шесть, мы сыграли вничью. Цирик был расстроен, сидел всю ночь анализировал партию и нашел выигрыш за себя. И специально разбудил Становского, чтобы его показать.

В Ростове произошел смешной случай. На турнир приехал Иван Козлов, он только вернулся из Франции и привез оттуда шикарное пальто. У них была компания: Козлов, Цирик, Становский и еще двое, не помню уже фамилий. Все были юристами по образованию. И вот как-то выходим мы с Гиляровым из ресторана “Ростов”, где питались участники турнира, и ко входу подъезжает лошадь с повозкой, на которой стоят ящики с пивом. А за нами выходит эта компания юристов. И лошадь хвать и оторвала полворотника французского пальто Козлова (улыбается). Он подал в суд. Позже я спросил у Цирика при встрече, чем все закончилось. Он ответил кратко: “А что с лошади можно было взять?” 

Летом того же года в Риге проходило командное первенство Прибалтики и БССР, в составе было пять человек. Но мне ничего не сказали, я вообще узнал про этот турнир, уже когда он закончился. В команду взяли тех, кто был ниже меня в первенстве республики. Хотя я должен был на первой доске играть, так как не поехал Шавель. А 17 октября 1960 года меня призвали в армию.

– Где проходили службу?

– Начинал служить в Печах под Борисовом. В августе 1961 года меня перевели в Брест. К этому времени я два месяца был на сборах в Уручье. И некоторых из нас срочно вызвали, приняли экзамены и посадили на поезд. Мы даже не знали, куда едем. Думали, куда-то за границу, но сошли в Бресте. Я был артиллеристом пехотного полка, командиром миномета 120 миллиметров. В моем подчинении была минометная группа – четыре солдата, я пятый и водитель грузовой машины.

– Удавалось участвовать в соревнованиях в это время?

– Не всегда. Так как я попал в тройку первенства республики 1960 года, то получил место в чемпионате следующего. Рокитницкий обязан был меня вызвать, но не сделал этого. А вызвал других. Я тогда пробовал выйти на Рокитницкого. В Печи в декабре приехал мастер по шахматам Гаврила Вересов давать сеанс. Он меня знал, я рано начал судить первенства республики по шахматам. Они тогда игрались в Доме литератора, он был в районе Академии наук. Я Вересову объяснил ситуацию и попросил передать Рокитницкому письмо. Отдал он его или нет, я не знаю, но на первенство Беларуси, которое прошло в январе 1961 года, меня так и не вызвали.

После перевода в Брест как-то на улице меня узнал местный шашист Кабанов. Сказал, что области дали одно место на первенство республики, а послать некого. И предложил сыграть мне. Вот так случайно в 1962 году я поехал от Бреста на чемпионат Беларуси. При встрече высказал все Рокитницкому, конечно. Сыграл я тогда не очень хорошо, не было практики. Место восьмое занял.

В конце года мне предложили поехать в столицу на двухмесячные офицерские курсы. Если бы они проходили в другом месте, я бы никогда не согласился. Но хотелось в Минске побыть два месяца. Как-то я пришел в клуб и Рокитницкий сказал, что если я хочу участвовать в чемпионате Беларуси в январе 1963 года, то надо сыграть в первенстве Минска и попасть в шестерку. Только тогда меня допустят, так как Бресту место уже не дадут. Еле удалось договориться в армии, чтобы мне два раза в неделю разрешали играть допоздна. Я возвращался в казарму к двенадцати ночи, небывалый случай. В итоге я занял, по-моему, пятое место и в финал первенства Беларуси отобрался.

Оно проходило в январе 1963 года. А так получилось, что я только-только вернулся в Брест, так как в конце курсов кто-то заболел тифом и нас еще на месяц оставили в Минске. Меня все-таки отпустили снова в Минск на чемпионат, но вместо 20 дней на 12, была ошибка в телеграмме. В армии ничего слышать не хотели. Сказали: “Или на 12 дней, или не поедешь вообще”. Я поехал, но пришлось играть по две партии в день, с кем-то договариваться на ничью без игры. Сыграл неважно в итоге.

– Когда демобилизовались?

– Летом 1963 года. Получилось поступить в Политехнический институт на дневное, иначе пришлось бы вернуться в армию. В первенстве республики 1964 года сыграл неплохо и попал в финал Союза в Днепропетровске. От Беларуси туда поехало семь человек – Шавель, Гантварг, Степанов, Лившиц, Шорохов, я и еще кто-то, Семенов, наверное. А всего там было около 100 участников. Это был первый турнир по швейцарской системе. Хотя тогда она была не такой, как сейчас, – не было коэффициентов. Там я выполнил норму, и в мае мне присвоили мастера. Кстати, и Гантварг там выполнил, и еще человек пять.

В 1967 году во время чемпионата Беларуси провели первенство республики по блицу. И я занял первое место, а вторым и третьим стали Гантварг и Файнберг. Все сильнейшие играли. Считаю ту победу одним из лучших своих результатов.

Последнее первенство республики я сыграл в 1980 году. Стало тяжело совмещать работу с игрой. Соревнования шли по 2-3 недели, партии начинались в шесть вечера, заканчивались поздно. А рано утром на работу. И молодежь тогда выросла: Пресман, Ватутин, Ворушило и другие. Я стал судить больше соревнований и реже играть.

Запомнился еще “Кубок Дружбы” в Риге в 1982 году. Встречались команды шести городов: Вильнюса, Риги, Таллина, Тирасполя, Ленинграда и Минска. Не помню уже, каким образом я попал в нашу молодую команду. Я выступал на третьей доске. На первой играл Ватутин, на второй – Пресман, на четвертой – Шацов, на пятой (женской) – Пашкевич, на шестой (юношеской) – Альтшуль. Мы заняли первое место, обогнав Ригу и Ленинград. Я выиграл свою доску, причем победил Звирбулиса и Петухова из команд-конкурентов.

В те годы Анатолий Гантварг сделал хорошее дело: чемпионаты республики по очереди проводились в Минске и регионах. В 1984 году я был главным секретарем первенства в Пинске, так там из 16 участников было 15 минчан и гродненчанин Игнатов.

– Когда вы переехали в Израиль?

– В 1991 году. Я стал потихоньку поигрывать в турнирах. Тут очень сложно играть, я уже лет шесть не участвую в чемпионатах Израиля.

В 2009 году я начал играть в чемпионатах Европы среди ветеранов. Первый раз сыграл в Нидерландах, мне было 70 лет. Я там очень прилично выступил. Было человек 70, я занял 14 общее место. В следующем году в Германии в своем возрасте занял третье место после Щеголева и Раца, а они вообще опередили всех, даже тех, кто моложе. И я получил денежный приз за первое место в группе старше 70 лет. В 2011 году в Риге я занял первое место в блице в своей группе, а в классике не заметил красивую комбинацию в конце партии с Андрисом Калпиньшем.

Я пошел 1. 40-34 и получилась ничья, а нужно было 1. 37-31! 26:17 2. 16-11 21:43 3. 11:02 35:44 4. 2:34 с выигрышем.

Еще раз первым я стал на ветеранском чемпионате Европы 2015 года в Болгарии, тоже в блице.

– Расскажите про свое детство.

– Родился я 8 июня 1939 года в Минске. Во время войны был в эвакуации в Куйбышевской области, в городе Мелекесс. Это километров 70 от Куйбышева. Потом его переименовали в Димитровград. В 1970-х годах я часто бывал по работе в Куйбышеве, мы тогда проектировали тепловые станции по всей Волге. Я работал в минском отделении союзного института “Промэнергопроект”. Это на площади Свободы, где теперь французское посольство. Хотя окончил я строительный факультет Политехнического института. Но по специальности не работал, ушел сразу в энергетику. Так вот, бывая в Куйбышеве, хотел съездить в Мелекесс, но так и не получилось. Хотя вряд ли я там что-то узнал бы, мне пять лет всего было, когда мы вернулись в Минск.

– Кем были ваши родители?

– Моя мать Роза Ильинична Эвенчик – минчанка. А отец Михаил Исаакович родом из Слуцка. Он был рабочим, воевал в Финскую войну. Отец погиб на фронте в 1941 году. Мама работала на вагоноремонтном заводе, она была мастером цеха. В Мелекессе тоже работала мастером цеха на московском химическом военном заводе, который туда эвакуировали. Мама по профессии механик, она окончила техникум в Москве. Поступила в Ленинград, а потом этот техникум перевели в Москву.

У меня есть две сестры-близняшки – Элла и Людмила, они старше на четыре года. Когда началась война и мы решили уходить из Минска, они были в детском саду. Мама пошла девочек забирать, а их уже вывезли из города. Но через два дня привезли обратно в Минск. Они пришли домой, а нас уже нет. Вот так получилось, что мои сестры во время войны были в Минске. В 1935 году, когда они родились, родители взяли из Слуцка няню-домработницу, но в 1940 году мама с ней поссорилась и уволила. И вот когда началась война, она пришла посмотреть, что делается в нашем доме. И нашла девочек одних, своих воспитанниц. Няня была почти слепая, с ней жила ее сестра, лет около 20-ти. Она была учительницей. И чтобы девочек не забрали в гетто, они поменяли им имена, дали свою фамилию и отдали в детский дом. Еще во время войны от организации “Красный крест” мама знала, что ее дочери находятся в детском доме. И в 1944 году она добилась, чтобы, несмотря на запрет, ее отпустили с завода и разрешили вернуться в Минск. Было это в конце июля. Мама сразу побежала в детский дом и забрала девочек. Сейчас Элла живет в Минске, а Людмила – в Израиле.

После войны мама вышла замуж во второй раз и в 1947 году родился мой брат Игорь. Он умер в 2013 году.

– Где вы тогда жили?

– Жили мы на улице Разинской, дом 32. И мама в этом доме родилась, и я. Он уже снесен. Дом купил для маминого отца, когда он женился, его отец. Прадед был очень богатым человеком. Он купил участок, там стояло два дома, был и большой яблоневый сад. Мамин отец не работал, он играл на скрипке в ресторане. Они сдавали яблоки и за счет этого жили. А в 1934 году половину участка забрали и за два года построили школу № 3, в которую после войны я начал ходить.

Из дома на занятия выходил только, когда слышал школьный звонок. Еще там учились шашисты Витя Прияткин и Саша Селянто.

А тогда через год забрали еще половину оставшегося участка и осталось только одно дерево. Когда мы в 1944 году вернулись из эвакуации, оно уже засохло. В 1995 году наш участок купил богатый человек и построил на нем большой дом. Но в какой-то момент его посадили, отняли этот дом и открыли в нем немецкое консульство.

Кстати, чемпиона Беларуси 1958 года Виктора Прияткина привел в шашки я. Летом 1953 года мы вместе были в пионерском лагере. Проводилось его первенство. И я стал первым в шашки и вторым в шахматы, а он наоборот. Витя тогда шахматами занимался. И я его сагитировал перейти на шашки. Мы с Витей дружили, он жил недалеко, на Грушевском поселке. Когда Виктор ушел в армию, мы играли по переписке.

В 1957 году Борис Плоткин не очень хорошо сыграл в чемпионате Минска, но при этом без двух шашек выиграл у сильнейшего тогда белорусского игрока Макса Шавеля, а также у Аркадия Туллера. Марк Геллер сочинил по случаю такой стишок:

Плоткин, Плоткин, где ты был?

С Шавелем играть ходил.

Проиграл шашку, проиграл две,

Закружилось в голове.

Но ударом мощным в тыл

Тут же я его прибил.

Что мне Шавель, что мне Туллер?

Шавель сдался, Туллер “умер”.

Жаль, в финал я не попал,

Там бы я еще им дал.

Фотографии из архива Бориса Плоткина.